8 ноября 1941 года Тихвин был захвачен оккупантами. Целый месяц город и значительная часть территории района находились во власти немецко-фашистских захватчиков. Об этом трагическом периоде рассказывают очевидцы. Их воспоминания будут опубликованы в сборнике, который готовят к изданию при реализации проекта «Помним и храним» за счет Гранта губернатора Ленинградской области. Этот грант выиграла тихвинская районная общественная организация ветеранов в ходе конкурсного отбора, проходившего в июне 2023 года.
Лидия Ивановна Шлыкова:
– Перед войной и в начале войны мы жили в Волховстрое. А 2 сентября 1941 года приехали в Тихвин к дедушке, на улицу Полевую Кузнецкую рядом с железнодорожным вокзалом. Станция узловая, постоянные налеты немецкой авиации. Решили перебраться подальше от станции, на Стретилово. Там жила мамина крестная – бабушка Надя Шмакова.
Рано утром 8 ноября 1941 года мама посадила на санки сестру и брата (они болели), и мы пошли на Стретилово по Совет-ской улице. На углу Летнего сада стоит часовой. К нему от сквера с другой стороны улицы подошел еще один. Часовые в темноте преградили нам дорогу. Один из них ногой отпихнул санки: «Цурюк нах хаузе». Мама не поняла, мы попытались продолжить путь, но часовой снова оттолкнул санки со словами: «Цурюк нах хаузе». Мы осознали, что это немцы, они велят возвращаться домой, и повернули обратно. На Советской улице из дома №27 выбежала женщина: «Что вы ходите по городу, не знаете, что в городе немцы?». Она повела нас в дом, вернее, в подвал этого дома, где были наши солдаты, человек десять, и раненый, он лежал на носилках, это был их командир. Я была очень любопытная и спросила у солдат, что они будут делать? Ведь надо как-то выходить из Тихвина. Я знала, что возле улицы Делегатской на реке Тихвинке есть запань. Это заграждение на реке для сбора и сортировки сплавляемого леса. Мы, ребятишки, по ней ходили на другой берег реки. Сообщила об этом солдатам.
Как стемнело, мы пошли к реке по Делегатской улице. Я впереди, затем тетя Устя (так звали приютившую нас женщину), за ней солдаты с раненым. Солдаты перешли по запани на другой берег реки, ушли из Тихвина, а я с тетей Устей вернулась домой. Кстати, когда освободили Тихвин, трое солдат, которых мы вывели из города, зашли к нам, они сказали, что все дошли до наших. Как мы радовались!
Тамара Григорьевна Соколова:
– В 1941-м мне было 12 лет. Жила я в Тихвине у своей тети Ульяны Егоровны Бойцевой, работавшей в колхозе “Смычка”. Когда немцы стали приближаться к Тихвину, тетушка отправила меня в деревню Белый Бор, к родственникам, сама она пришла позже, когда в город уже входили немцы. Бросить работу тетя не имела права. И я до последнего ходила с ней в колхоз. Многие ребятишки тогда вместе со взрослыми пололи, окучивали картошку, помогали в других сельскохозяйственных делах, причем совершенно бесплатно. Из Тихвина я шла одна километров 20 и вела корову – самое ценное, что у нас было. К тому времени мы с тетушкой остались вдвоем. Ее муж погиб в финскую войну, дочка утонула во время купания, а сын ушел добровольцем на фронт в июне 1941 года и был убит в первых боях.
В избе приютивших нас родственников было тесно, но главное – тепло. Удалось добыть сена, и буренка исправно давала молоко. Это и спасало от голода. А за хлебом ходили в соседнюю деревню, подолгу отстаивали длинную очередь. Иногда хлеба на всех не хватало.
Было видно, как над Тихвином высоко вверх поднимаются клубы дыма. Слышались разрывы снарядов, взрывы цистерн на станции. Но как только Тихвин освободили, вместе с коровой мы отправились в обратный путь. От дома, расположенного возле вокзала, остались одни головешки. Тетушка купила небольшой сруб, и мы кое-как обустроили жилье.
Тамара Петровна Краснова:
– Мне было пять лет, когда началась война и фашисты пришли в нашу деревню. Помню, как мама вцепилась в корову, которую забирали немцы, умоляла оставить для ребятишек, плакала. Немец ударил ее головой о стену коровника, но мама не отступала. И когда он отправился доложить об упрямой хозяйке начальству, мама бросилась бежать вместе с коровой. Бежали мы вдоль берега на Романовские хутора. Иногда мама сажала меня верхом на корову, так и спаслись.
А потом мы жили в окопах, обустроили их под жилье старики, которые остались в деревне. Здесь обитало 50 семей. Мы, ребятишки, располагались на двухъярусных нарах. Нам давали большие куски мяса. Во время боевых действий погибло много лошадей, их разрубали, варили.
А когда немцев отогнали, маму поставили руководить колхозом. А она ни одного класса не окончила. Три года Анна Николаевна Аникина была председателем. Грамоте ее обучила учительница Татьяна Ивановна Герасимова, эвакуированная из Ленинграда. Научилась мама и подпись свою ставить, и наряды заполнять, и отчеты. Сельское хозяйство восстанавливали, появился скот, на полях сажали не только картошку, но и морковку, капусту. Чтобы решать какие-то вопросы, требовалась помощь начальства. И мама решительно ехала в райком к Щурову. Одета кое-как, на одной ноге валенок, на другой – сапог. Не до нарядов было. Беднота. Но, как говорится, по одежке встречают… Решительная была, могла и кулаком по столу стукнуть, чтобы технику потребовать или лошадей. Ее уважали и ценили.
Подготовила
Вера ШОЛЬСКАЯ.
