В одном из кровопролитных сражениях за Тихвин 7 декабря 1941 года в деревне Лазаревичи вступил в бой с превосходящими силами врага и погиб экипаж танка младшего лейтенанта Василия Михайловича Зайцева. К 20-летию Победы в Великой Отечественной войне воздвигли памятный знак в честь подвига танкистов, а рядом – стелу с фамилиями не вернувшихся с войны односельчан.
Когда рядом война.
В Лазаревичах, где в начале декабря 1941 года в ожесточенной схватке сошлись с врагом бойцы 4-й армии, сегодня царит умиротворение. Лишь иногда из дворов доносится петушиная трель да редкий лай усадебных собак. Первые сентябрьские дни 2019-го, одарившие нас щедрым теплом, ярко высветили солнцем небольшую поляну на левом берегу уходящей излучиной на север Тихвинки и памятный знак, выделявшийся своими гранитными очертаниями на фоне зеленеющих кустов. Разве подумаешь, что, когда весной 1942 года расстаял снег, уцелевшие в разрушенной деревне женщины и малолетние пацаны собирали и на телегах свозили сюда, в братскую могилу тела погибших красноармейцев. Довелось участвовать в этой похоронной команде и восьмилетнему Леше Изотову. Вот что вспоминает об этом Алексей Александрович:
– После боев деревня представляла собой жалкое зрелище. Уцелел один дом, остальные вместе с хозяйственными постройками были уничтожены. Повсюду – разбитая военная техника, трупы погибших, из люков еще дымившихся танков свисали тела танкистов. А сколько убитых было в поле – не сосчитать. Тех, кого собрали в деревне, похоронили сразу, а в поле замерзшие тела пролежали всю зиму. Их вывозили на лошадях и хоронили уже весной в том же месте на берегу реки, а кого-то закапывали прямо в воронках. Мы с матерью грузили тела на телегу. В большинстве это были красноармейцы…
Бои за Лазаревичи, которые гитлеровцы превратили в мощный укрепленный пункт, продолжались и после освобождения Тихвина. Засевшая здесь сильная группировка противника пыталась прикрыть отход разбитых в городе и разрозненных подразделений. Деревня трижды переходила из рук в руки, и только в ночь с 9 на 10 декабря части 44-й стрелковой дивизии при поддержке 46-й танковой бригады форсировали реку и окончательно выбили немцев из Лазаревичей.
– В один из тех боев наша и еще две семьи прятались в коридоре одного из домов, – рассказывает Алексей Александрович. – Наступление шло с севера, фашисты оказывали упорное сопротивление, но утром на рассвете отступили из деревни, в нее ворвались красноармейские части. Бой, однако, продолжался. Нас вывели из дома и направили к ближайшему окопу. Мы бежали, вокруг свистели и взъерошивали снег пули, до сих пор удивляюсь, как никого не убило. До вечера просидели в окопе, а когда все стихло, один из офицеров приказал нам срочно уходить в восточном направлении. «Завтра, – сказал он, – здесь будет такой бой, что мало кто останется в живых».
Но куда идти? Вечер, зима, сильный мороз! Но идти надо – двинулись в сторону Большого Двора. Путь предстоял неблизкий. Переночева-ли в лесу, а на следующий день нас приняли в одной из деревень неподалеку от Астрачи…
Последний свидетель.
Из ныне живущих сегодня в Лазаревичах Алексей Александрович Изотов – единственный свидетель тех страшных и незабываемых событий. Ему восемьдесят лет. После того, как старшим мастером гиганта тихвинского машиностроения вышел на пенсию, двадцать семь лет односельчане избирали его старостой.
Встреченные у небольшого дома молодцеватым, подтянутым мужчиной и его гостеприимной супругой Валентиной Андреевной, выслушав их воспоминания, вместе со старожилом продолжили путь по улице Танкистов (названа в честь героически погибшего в Лазаревичах экипажа танка Героя Советского Союза Василия Зайцева) к памятному знаку. Здесь селяне и захоронили красноармейцев.
– А в 1947 году их перезахоронили на братском мемориальном клад-бище в Тихвине, – поясняет Алексей Александрович. – Только, думаю, могилу очистили не полностью, уж слишком много воинов было погребено в ней. И когда у нас возникла идея увековечить имена погибших в войну односельчан памятным знаком, место для него выбрали рядом с бывшим захоронением, потому что всем был дорог ставший поляной этот небольшой клочок земли.
Ничего, кроме правды.
В интернет-изданиях, других источниках информации при упоминании о Лазаревичах сообщают, что 22 июня 2010 года здесь торжественно открыли памятник жителям деревни, погибшим на фронтах Великой Отечественной войны… Но нигде не указано, что тремя соединенными между собой стелами из черного гранита девять лет назад заменили памятный знак, установленный по инициативе жителей в 1965 году к 20-летию Победы, а тем, кто приложил особые усилия для увековечения памяти о земляках, был Арсений Васильевич Луковецкий – один из пяти вернувшихся с войны жителей деревни. Это была устремленная вверх стела из железобетона с надписью в верхней части: «Памяти павших в боях за счастье Родины. 1941 –1945. От благодарных потомков» – и тремя мемориальными досками с отлитыми из металла фамилиями погибших односельчан.
Как легко за речами на митингах и ставшими привычными праздничными шествиями мы забываем о таких важных вещах.
Новый памятный знак выглядит благородно – черный гранит с высеченными и выбеленными на нем надписями. С левой стороны читаем: «Изотов А.А.». Это отец Алексея Александровича. Вскоре после рождения сына его призвали на срочную службу, а следом – на советско-финляндскую войну 1939 – 1940 годов, где старший Изотов погиб. Лишь через много лет узнал об этом Алексей. Рассказали ему и о месте захоронения отца в Карелии в пяти километрах от города Питкяранта на Долгом берегу Ладожского озера, где в период зимней войны шли ожесточенные бои, о чем напоминает братская могила советских воинов и небольшой мемориал, на котором среди прочих фамилий значится: «Изотов Александр Антонович».
«Изотов Ф.А.». Брат отца Федор Антонович указан следующим на памятном знаке в Лазаревичах. «Его, – рассказывает Алексей Александрович, – призвали после освобождения Тихвина вместе с братом моей матери Василием Фишовским.
Оба оказались в одном подразделении 2-й ударной армии, которая численностью до 50 тысяч человек весной 1942 года в районе Мясного Бора оказалась в котле немецкого окружения и к лету, несмотря на попытки вырваться из него с боями, фактически прекратила свое сущест-вование. Судьба более 27 тысяч воинов армии, в том числе и наших героев, осталась неизвестной. В по-следнем письме сестре Василий писал: «Идем в бой вместе с Федором, если вернемся, напишу…». Не написал. Родственникам того и другого пришло одинаковое сообщение: «Пропал без вести».
– А вот еще один брат отца, – показывает Алексей Александрович на фамилию Степанов. – Не удивляйтесь, Лука Антонович, как и отец, еще до войны был призван на действительную военную службу. Когда вернулся из армии, в военкомате перепутали фамилию и он получил паспорт на Степанова Луку Антоновича. Менять не стал, так Степановым и погиб где-то под Ленинградом.
Война, оставив на хозяйстве и под оккупацией врага женщин, детей и несколько стариков, забрала из Лазаревичей сорок крепких мужиков, до немецкого нашествия составлявших костяк колхоза с одноименным названием. В нем они трудились, создавали большие семьи, недаром до начала войны вся деревня из шестидесяти дворов была выстроена двухэтажными домами. В доме Изотовых, выселив хозяев, оккупанты разместили штаб, а когда, не выдержав натиска наших войск, стали отступать, сожгли его.
Массированные бомбовые удары и артиллерийские обстрелы сровняли с землей и усадебные дома семей Коротковых. Их было несколько. Десять мужчин с фамилией Коротков отправились из Лазаревичей на защиту Родины. Ни один не вернулся. Алексей Александрович, глядя на стелы с фамилиями, перечисляет: «Александр Михайлович, Иван Михайлович, Николай Григорьевич, Сергей Александрович…А вот еще семья ,– показывает он, – Епишев Григорий (отчество, к сожалению, не помню) и Сергей Григорьевич. Отец и сын. Первого призвали сразу в начале войны, а Сергея – в 1944 году. Оба погибли».
Под завесой тайны.
На памятном знаке – тридцать пять фамилий. В центре – надпись: «Памяти павших односельчан…». И еще: «В боях за деревню Лазаревичи 7 декабря 1941 года пали смертью храбрых Герои Советского Союза Зайцев В.М. и Ращупкин А.И.».
Много, в том числе в нашей газете, написано об этом подвиге тан-кистов. И каждый раз, сталкиваясь с какой-либо публикацией, невольно ловлю себя на мысли: экипаж танка состоял из трех человек. Зайцев – командир, Ращупкин – стрелок-радист, а кто механик-водитель? Куда он делся во время боя? Почему ни-где и никогда не упоминают фамилию третьего члена экипажа? Он, предположили с Алексеем Александ-ровичем, возможно, погиб в начале боя, но тогда почему не сказать об этом. Может, дезертировал или вообще его не было в танке?.. И здесь истина скрыта завесой тайны.
А мне вспоминается, как долго в связи с подвигом экипажа дальнего бомбардировщика Николая Гастелло в школьных учебниках и газетных статьях муссировалась фамилия только одного командира. Не смог не обратить на это внимание поэт Марк Максимов и написал такие строки:
«Вот Гастелло.
Что он водил?.. Истребитель?..
Это был бомбовоз.
Он погиб с экипажем!
Как мы горько обидели
память героя,
Если верных его побратимов
забыли…».
Может быть, как и в случае с этим экипажем, к 75-летию Победы мы узнаем, кто был механиком-водителем в экипаже танка Василия Зайцева и почему его фамилии нет на памятном знаке в Лазаревичах рядом с именами боевых товарищей.
Николай ЛИВАНСКИЙ.
