На северо-восточные территории Тихвинского района не ступила нога гитлеровского солдата, здесь не было боев, но во многих сельских населенных пунктах о кровопролитной войне напоминают мемориалы с воинскими захоронениями, отдельные братские могилы и памятные знаки с именами погибших земляков. Кто скажет, сколько бойцов Красной Армии умерло от ран в госпиталях, а их в районе, не считая передвижных, было не меньше двадцати. А как теперь посчитать всех тех, кто отправился во фронтовые окопы из поселков, деревень и не вернулся туда. Не все фамилии увековечены и на гранитных мемориальных плитах воинского захоронения в Ганьковском сельском поселении. И живых свидетелей событий 1941 – 1945 годов почти не осталось.
Продолжаем публикацию материалов под рубрикой «Имя на обелиске» к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. Очередной маршрут привел корреспондентов на берег реки Капши в деревню Усадище.
Помним войну
Сюда не дошли немецко-фашистские войска. Захватив Тихвин, дальше они двинулись на север к Лодейному Полю на соединение с финскими союзниками, но были остановлены. До Усадища оставалось еще тридцать километров, и все же нет-нет да и пролетали над ним самолеты с черно-белыми крестами и на бреющем полете обстреливали деревню.
– Зима в 1941 году наступила рано, уже ноябрьские морозы сковали льдом Капшу, и мы деревенской ватагой устраивали на нем целые ребячьи баталии, – вспоминает 87-летний сторожил Усадища Николай Васильевич Соловьев.
В ту пору парню шел десятый год. Вовсю громыхала война. И пацаны, скользя по льду подошвами подшитых валенок, бежали прятаться в прибрежных кустах, когда в небе раздавался наводящий ужас рев сирены пикирующего на реку «мессер-шмитта», а из него бил пулемет, поднимая фонтаны ледяных брызг.
Но не это наводило страх на Колю и его сверстников – самолеты прилетали не так часто, а вскоре, когда Тихвин освободили и фронт стал стремительно отодвигаться, и во-все перестали появляться над Усадищем. Пугало само слово «война». И хотя сражения шли в десятках километрах от села, оставшимся в нем старикам, женщинам с малолетними детьми и таким пацанам, как Николай Соловьев, вдруг ставшими не по возрасту взрослыми, не давал покоя вопрос: когда все это закончится и вернутся ли в родные дома ушедшие на фронт сыновья, мужья, отцы?
И сегодня в свои 87 лет он хорошо помнит, как всем честным людом (население Усадища в ту пору составляло более 200 человек) провожали мужиков на войну, как с ма- терью Федосьей Матвеевной и тремя младшими братьями спускались к Капше по высокому склону ее правого берега, где раскинулась деревня, переправлялись в лодке на противоположный берег, а там, стараясь не отставать друг от друга, спешили к сборному пункту.
Сбор проходил в административном центре Михалевского сельского Совета – неотстроенной деревни Ганьково. Сюда, сопровождаемые домочадцами, вереницей тянулись призывники из Усадища и еще семи ближайших деревень. Отсюда колоннами под женские рыдания удалялись по пыльной дороге к Тихвину вчерашние колхозники, бондари, лесопромысловики, а теперь защитники Родины. Кто-то уходил навсегда.
– Отца Василия Филипповича Соловьева и его троих братьев Павла, Макара и Петра, как и других деревенских мужиков, успевших до начала войны пройти срочную военную службу, на фронт уже отправили в июне, – рассказывает Николай Ва-сильевич. – Следом пришла очередь молодых. До сих пор с болью в сердце вспоминаю их проводы, а потом лица постигших горе и вмиг постаревших матерей – многие из тех ребят не вернулись домой…
Отец и его братья
Тот, кто сегодня заезжает на центральную усадьбу Ганьковского сельского поселения с поворота за Михалевом, не может не заметить расположенный слева от дороги под охраной стройных сосен и елей небольшой воинский мемориал с гранитным памятником в центре. Здесь, по сведениям из местной администрации, покоятся останки двадцати трех воинов, получивших ранения в боях за Тихвин и умерших по дороге в госпиталь (сначала их захоронили в Усть-Капше, но в 1949 году перенесли в Ганьково).
– Тридцать восемь лет спустя в этой братской могиле нашел вечный покой еще один герой – летчик 427-го истребительного авиационного полка Григорий Алексеевич Кузнецов, – поясняет взявшаяся проводить сюда корреспондентов преподаватель местной средней школы Т.А.Саблина. – Останки сбитого в воздушном бою его самолета были обнаружены в восьми километрах от Ганькова у деревни Леошино, а перезахоронение состоялось в 1987 году.
Татьяна Александровна знает эту историю со слов участников события. Вообще, она замечательный гид. Шутка ли, двадцать пять лет избирали депутатом, работала руководителем ганьковской администрации, хорошо знает в округе каждую деревню, а главное – многих людей. Вот и в гостеприимный дом к Николаю Васильевичу и Валентине Павловне Соловьевым по подвесному мосту через Капшу привела нас именно Татьяна Александровна. О многом говорили с ней и у воинского мемориала.
Рядом с памятником на братской могиле обращаешь внимание на шесть гранитных плит, где высечены фамилии погибших в годы Великой Отечественной войны 145 земляков, отправившихся на защиту Родины из деревень Михалевского сельского Совета.
– Конечно, здесь не все, – не без огорчения замечает Татьяна Александровна. – Война и послевоенные годы разбросали по разным городам и весям многие семьи, кого-то из погибших фронтовиков не удалось установить. Но случается, приезжают люди в родные места, приходят к мемориалу и удивляются, что нет на гранитной плите фамилии отца или деда. Некоторые сажали деревце, а рядом вешали табличку.
А вот фамилии и инициалы братьев отца Николая – Павла Филипповича и Макара Филипповича в скорбном списке значатся. Наверное, потому, что не потерялась эта большая семья на просторах страны, и хотя ее часть в поисках лучшей жизни покинула отчий дом, корни остались в Усадище.
Павел и Макар погибли в первые, самые страшные военные месяцы. Отцу Николая повезло, и пусть после тяжелого ранения, но в 1943 году он вернулся в родную деревню. Через год у Василия Филипповича и Федосьи Матвеевны появился пятый сын Владимир, а с окончанием войны старшие Соловьевы обзавелись еще одним маленьким мужичком.
Из этой родословной на третьей гранитной плите значится также фамилия Федора Матвеевича Миничева, брата матери Николая. Он вы-брал военную профессию и службу на границе, был политруком заставы, которая, как и другие пограничные подразделения, в числе первых приняла на себя удар врага. Офицер Миничев и его бойцы, защищая неприкосновенность рубежей страны, погибли в июне 1941 года.
На двух берегах
Как и до войны, Ганьково продолжает жить в статусе административного центра, сегодня – сельского поселения. Деревня давно разрослась, многие годы была центральной усадьбой совхоза «Капшинский». А начиналось все с выселок с пятью дворами и несколькими жилыми постройками на левом берегу Капши, относящихся к Усадищскому общест-ву. Само же общество, появившееся на карте Новгородского наместничества в 1792 году, раскинулось на другом берегу деревней Усадище.
Общество активно развивалось в конце XIX – начале XX столетий и в 1910 году имело 61 крестьянский двор, 72 жилых дома с 262 жителями, а также часовню, молочную лавку и кузню. Основными занятиями деревенских было земледелие и лесной промысел. Неудивительно, что многие годы перед выходом на пенсию Николай Васильевич Соловьев работал вальщиком леса, а его супруга Валентина Павловна три года – сучкорубом. В выселках же находилась земская школа, в советское время ставшая семилетней.
– Школа, куда мы с ребятами каждый день переправлялись на лодках, была одним из немногих строений на противоположном берегу, – вспоминает Николай Васильевич.
Ганьково стало прибавляться жилыми домами после войны, когда, окончив ремесленное училище по подготовке квалифицированных специалистов для водного транспорта и отходив мотористом пароходов по Свири и Ладожскому озеру, Николай Соловьев приехал в родные края, чтобы, немного погуляв, собрать небогатый скарб и отправиться на военную службу. В то время не то чтобы увильнуть от нее, а просто оказаться непригодным к призыву в армию считалось для молодого человека постыдным.
Естественно, что парень с такой специальностью и опытом работы мотористом мог быть полезен только на флоте. Годовая поготовка в учебном отряде Военно-Морского Флота в белорусском городе Пинске – и он уже военспец морского тральщика,* на котором еще четыре года бороздил воды сначала Северного, а перед увольнением в запас – Балтийского моря. Успехи старательного и усердного матроса послужили для флотского командования поводом предложить Николаю Соловьеву сверхсрочную службу.
– И хотел было, – вспоминает бывший матрос, – да получил из дома письмо с просьбой о возвращении. «Крыша совсем прохудилась, в дождь сидим за столом, а на него капает с потолка»… – писал сыну Василий Филиппович. Здоровье фронтовика стало сдавать – сказывалось ранение, не мог он один управиться с ремонтом крыши.
Семейный очаг
Переправа через Капшу сохранила в биографии Николая Соловьева еще одно судьбоносное событие. Как-то усадищские парни и девчата возвращались с танцев из ганьковского клуба и в лодку рядом со вчерашним матросом села симпатичная девушка. Сойдя на берег, вместе стали подниматься по склону. На следующий день встретились снова, познакомились. Попутчицу звали Валентиной. Родом она была из той же деревни, окончила, как и Николай, ганьковскую семилетнюю школу и в поисках лучшей судьбы отправилась в Ленинград, где жил и работал ее старший брат. Попыталась поступить в электромеханический техникум, но на учебу не хватало средств. Брат помог устроиться табельщи- цей на завод «Красный Октябрь».
В Усадище Валентина проводила отпуск. И не думала она, что невысокий коренастый парень в расклешенных по-флотски брюках так западет ей в душу, что, возвратясь в Ленинград, сразу подаст заявление на увольнение и отправится назад к родному очагу.
После свадьбы, до рождения первенца – дочери Татьяны, Валентина работала на лесосеке: муж валил лес, а она, сучкоруб, орудовала топором. А потом ей предложили должность бригадира совхоза «Капшинский». Три года Валентина организовывала работу в Исакове и Усадище. Позднее почти шесть с половиной лет пришлось потрудиться в совхозном тарном цехе, где готовили различные заготовки, сколачивали ящики.
И, конечно, большим счастьем для Валентины Павловны и Николая Васильевича было рождение сына Сергея. Со временем парень, не в пример отцу, вымахал рослым – больше 180 сантиметров. После службы в армии, часть которой он прошел в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане, двадцать семь лет работал водителем лесовозной машины в сель- хозартели «Капшинский».
С нетерпением ждала мать возвращения сына из армии, подолгу простаивала у подвесного моста через Капшу, надеясь уже издали увидеть его высокую фигуру.
– Сколько я ночей проплакала, сколько слез вылила, – говорит Валентина Павловна. – Шутка ли – парень-то на войне…
Когда, отведав ароматного чая со сладостями, мы прощались с госте-приимными хозяевами, небо, встретившее нас в Усадище дождем, ненадолго просветлело и, пользуясь моментом, попросили Валентину Павловну и Николая Васильевича немного попозировать перед фотокамерой на улице. Один из снимков публикуем на этой странице.
Николай ЛИВАНСКИЙ.
* Тральщик – корабль специального назначения. Его задачей является поиск, обнаружение и уничтожение морских мин и проводка кораблей и судов через минные заграждения.
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала Т.А.Саблину.
